История ветерана войны и труда Михаила Титова из Дашковки – о войне, мирной жизни и докторе Николая II
Человек-легенда, человек-глыба, человек-история. Все эти эпитеты очень точно характеризуют Михаила Антоновича Титова – жителя агрогородка Дашковка, которому 13 ноября исполнилось 96 лет.
Его жизнь была полна побед и потерь, ярких моментов счастья и горя. На его долю выпало немало испытаний, которые не сломали, а закалили, научили справляться с любыми вызовами судьбы.
В гостях у Михаила Антоновича мы оказались почти случайно. И, наверное, стоит поблагодарить стечение обстоятельств, которое позволило нам встретиться и пообщаться с этим удивительным человеком, который ко всему прочему оказался замечательным рассказчиком и до мельчайших подробностей помнит события давно минувших дней.
…Родился Михаил Титов в 1926 году. Время было непростое для всех. Для юного Миши оно осложнилось еще и семейными неурядицами.
– Отец мой работал председателем сельсовета, затем председателем колхоза. Мать – в бригаде полеводов. Работа была у них сложная. Можно сказать, от зари до зари. Однажды мама, возвращаясь вечером домой, попала под сильный ливень с градом. Наверное, не только тот ливень, возможно, были и другие причины, но только она заболела туберкулезом. Отца тем временем перевели на другую работу, затем он уехал учиться в Минск, где встретил другую женщину. Родители развелись. И мы с сестренкой остались практически одни. Отец почти не приезжал. Мама болела вначале дома, потом уехала на лечение в Малориту. Я, как старший, смотрел за сестрой. Ее покормлю, а сам – на реку. Купался, рыбу ловил. Ее тогда руками можно было ловить. А мы – корзинками. Наловим, пожарим. А если нет огня, то ели и сырую…
В 39-м Михаила с сестрой разделили. Его отправили к отцу (а затем к бабушке в Полоцк), сестру – к матери.
В июне 41-го семья вернулась в Дашковку. А через несколько дней началась война…
– Вы и представить себе не можете, что такое жить в оккупации. Когда каждый час, каждую минуту ждешь, что в дом могут ворваться фашисты. Осенью 41-го немцы расстреляли моего 75-летнего дедушку и дядю. В следующем году – двоюродного брата убили. Никто не знает, где его могила. В наш дом, как в семью коммуниста, часто наведывались. Три или четыре раза приходили расстреливать. Нас спасало только свидетельство о разводе, которое мать сберегла и показывала немцам.
В 1943 году 16-летний Михаил решил уйти в партизаны. Помог ему в этом родственник, который чудом спасся от расстрела, сутки пролежав в картофельной ботве, а затем выйдя вначале на подпольщиков из Могилева, а потом и на партизан.
– Вначале мы с семьей оказались в партизанской зоне. А в отряд меня не брали. Сказали, что без оружия не принимают. И я недолго думая решил вернуться домой, чтобы взять оружие. Но по дороге встретил родственника. Наверное, он оценил мою решимость, потому что завернул меня и отвел в партизанский отряд.
Несмотря на юность, подростка заметили. Хотя вначале не как бойца, а как… певца.
– Мы жили в землянках. Иногда, как и бывает на войне, накатывала тоска. И вот в один из таких вечеров я и говорю: «Что же тосковать? Давайте я спою». А я хорошо пел, да еще и гармонист в землянке был. И я начал петь, хотя до этого никогда перед публикой не выступал. В землянке было человек шесть. Я так увлекся, что ничего вокруг не замечал. А тем временем людей становилось все больше – кто ни идет мимо, все в землянку к нам заглядывают. А я не вижу и пою. Голос начал уже срываться. Я поперхнулся, песню прервал. Смотрю – елки-зеленые – наша землянка битком людьми набита. А рядом со мной стоят начальник штаба и командир партизанского отряда. Я разволновался, но спел еще несколько песен. Как сейчас помню те аплодисменты от всей землянки. Об этом случае потом написали в партизанской стенгазете.
Через некоторое время я во второй раз попал на страницы газеты. А дело было так. Со мной рядом спал пулеметчик дядя Вася. Он все время пулемет чистил, а я смотрел. И вот как-то говорю: «Дядя Вася, дай-ка я попробую разобрать и почистить пулемет». Он разрешил. Я все сделал как положено – разобрал, почистил, смазал, собрал. После этого стал постоянно этим заниматься. И как-то в разговоре сказал, что могу и с закрытыми глазами. Дядя Вася не поверил. Поспорили. И я спор выиграл. Так обо мне во второй раз написали в газете. И, наверное, это сыграло свою роль – вскоре меня включили в состав диверсионной группы.
Михаил Антонович провел девять диверсий: три на железной дороге, пять – на шоссейной и одну – на проселочной. Самая результативная, по мнению ветерана, получилась как раз на проселочной дороге.
– Это было в марте 44-го. А погода тогда была… Днем температура поднималась до +20, и все таяло. А ночью опускалась до -15. Мы отправились на диверсию на железной дороге. И там выяснилось, что вместо двух путей там остался только один. А значит, у нас оставался лишний тол. И мы придумали, как его применить.
Приметили проселочную дорогу, решили в колею положить взрывчатку, чтобы уничтожить трактор, который немцы использовали при строительстве оборонительной линии. А в Лежневке в это время находилась охранная часть фашистов – они и партизан ловили, и своим не давали дезертировать. Отборная такая часть. За то время, пока они куда-то ездили, мы и подложили взрывчатку для трактора. А наехали на нее две большие крытые машины с этими немцами, в каждой из которой было по человек 50-60. Взорвался первый автомобиль, а второй не смог затормозить (скользко было) и врезался в тот, который уже горел. Мы потом пошли проверить. Да ничего толком не узнали – немцы там охрану поставили. И только спустя несколько лет, подвозя жителя Лежневки, я узнал, какого масштаба диверсия нам тогда удалась.
Вскоре началась освободительная операция «Багратион». 17-летний Михаил оказался в запасном полку – ему ведь еще не было 18-ти. А спустя три месяца молодой человек написал рапорт командиру, в результате чего был включен в маршевую роту и отправлен на фронт, где участвовал в боях за Кенигсберг.
– В наступлении пробыл три недели. Тяжело было, ведь шли ежедневные бои. Перерывы случались, только когда отбивали немецкие контратаки. Тогда бывали короткие мгновения затишья. Прикорнешь на минутку – и все… На 21-й день я даже на ходу заснул. В том наступлении получил первые ранения. Вначале осколок попал в голову возле виска, пробил вдвое сложенную шапку. Рассек все до черепа. Потом пуля попала в макушку. Руке досталось. Был контужен. А домой вернулся с открытой раной ноги.
Два года молодой человек ходил на костылях. И кто знает, как бы повернулась дальнейшая жизнь, если бы не совет школьной учительницы, которая сказала: «Миша, ты из-за раны не сможешь сейчас работать физически, а для другой работы у тебя нет образования. Поэтому надо учиться».
– И вот я, прошедший через войну, пошел в шестой класс. После седьмого класса поступил в Пинский техникум мясомолочной промышленности. Закончил его с отличием. Мне дали направление и на работу, и в вуз. В результате в 1956 году окончил Вологодский молочный институт. И тоже на отлично. А учебу совмещал и с общественной деятельностью – был секретарем комсомольской организации института.
Послевоенные годы Михаила Антоновича были насыщенными и, наверное, заслуживают отдельного рассказа (а вся его жизнь даже целого литературного произведения большой формы!). В его послужном списке работа инженером в Горках на маслосырзаводе, главным инженером Молодеченского областного треста (Молодеченская область существовала с 1944 по 1960 годы), инженером на Могилевском молокозаводе. В разные годы Михаил Антонович получал предложения возглавить работу Угличского завода по производству сычужного фермента, техникума в Пинске, который в свое время заканчивал. Специалисту предлагали работу главного инженера в Брестском областном объединении, в Совете Министров и даже в далекой восточноафриканской стране Сомали.
– Я отказался от всех этих предложений и до самой пенсии проработал в нашем Могилевском областном объединении молочной промышленности: главным инженером, а затем директором завода, главным инженером, а затем и генеральным директором областного объединения.
У Михаила Антоновича трое детей (сына, правда, уже нет в живых), много внуков и правнуков. И, казалось бы, в его почтенном возрасте уже не стоит напрягаться. Но такая установка – это не про Михаила Титова. Ветеран войны и труда по-прежнему бодр, активен, живо интересуется происходящим в стране и мире. А остроте его ума могут позавидовать многие молодые. И, конечно же, Михаил Антонович не может сидеть сложа руки.
– И ремонт делаю, и грядками занимаюсь. Трудновато, но покопаю немного, потом посижу на маленькой скамеечке и опять начинаю копать. Потихонечку даже самую тяжелую работу делаю. Вот в прошлом году выписал дрова. И мне привезли чурки березовые по 53 см толщиной. А береза, видно, такая ветвистая была, с сучьями. Так я целую машину этой березы на дрова поколол. Вторая машина, правда, полегче была. Но в общей сложности 10 кубометров наколол. Кроме того, окно переделал, потолок. Печку отремонтировал. А год назад в сарае выкопал погреб глубиной 2,2 метра, потом залил там бетонный пол, установил перекрытия, изоляцию положил, вентиляцию сделал. Дом весь ошалевал, баню переделал. Залил крыльцо бетонное, а теперь подъезд бетонирую.
А еще ветеран очень переживает за экологию, за сельское хозяйство и за сохранение истории. Он настоящий кладезь уникальных воспоминаний как собственных, так и своих близких. Его дедушка, которого немцы расстреляли в 41-м, в свое время работал садовником в усадьбе Жуковских. Другой дедушка там же служил скотником. И рассказы своих предков Михаил Антонович помнит до мелочей.
…В общении с Михаилом Титовым время летит незаметно и быстро. Слушая его, будто погружаешься в далекие годы, чувствуешь страх детей и взрослых, оказавшихся в оккупации, отчаянную храбрость юного партизана, готовность молодого, а затем и зрелого мужчины отстраивать разрушенное, внося свой вклад и знаниями, и умениями.
Михаил Антонович, рассказывая о своей жизни, удивлял и восхищал. А напоследок еще и заинтриговал.
– А вы знаете, что у меня с Николаем II был общий доктор?
И видя наше изумление, раскрыл интригу.
– После отъезда царской семьи из ставки в Могилеве доктор, который следил за здоровьем монарших особ, остался здесь. И его отправили на работу сюда, в Дашковку, где он помогал уже простым людям. И в 1926 году он и помог мне появиться на свет. Такая вот история.
Татьяна АРХИПОВА.
Фото Юлии МАРКОВИЧ.
P.S. Благодарим за помощь в организации встречи, а также за содействие при подготовке материалов, связанных с историей аг. Дашковка, руководителя школьного музея ГУО «Дашковская средняя школа» (в прошлом – директора учреждения) Сергея Егоровича Лугового.
